Статья Прикасаясь к нежному центру. Стивен Гиллиген Перевод Анастасии Макеенко
“Прикасаясь к нежному центру”. Об отношениях с самим собой.
Интервью с доктором Стивеном Гиллигеном (проведено Чарльзом Холтоном)
ЧХ: Мне кажется, сейчас такое множество направлений психотерапии, и каждое претендует на изменение парадигмы и уникальность, и при этом обвиняют других в философской несостоятельности или клинической неэффективности. Подход Self-relations [Отношений с собой – прим. ред.] весьма свободный, в нем нет однозначных протоколов и инструкций техник работы, при этом в нем достаточно четко описано, что такое здоровое психологическое функционирование. Поэтому мне интересно, была ли у вас возможность ответить на критику клинических психологов, которые изучают преимущественно патологические состояния и которым ваш подход кажется недостаточно конкретным и детализированным? А также на комментарии специалистов, придерживающихся диаметрально противоположной точки зрения и считающих, что любой план действий в психотерапии является подавлением клиента и злоупотреблением своей властью со стороны профессионала?
СГ: Вопрос, как я его понял, состоит из двух частей. Во-первых, придерживаюсь ли я позиции приемлемости разных техник работы, и, во-вторых, как бы я ответил на критические комментарии двух разных флангов психотерапии: правого фланга клинического подхода и левого нарративного фланга. По первому вопросу (придерживаюсь ли я позиции приемлемости разных техник работы): определенно да, отчасти потому, что я являюсь учеником Милтона Эриксона. На меня действительно повлияло его основополагающее убеждение, что каждый человек уникален. Поэтому каждый человек является своей собственной теорией. Это идеал, к которому надо стремиться. Тем не менее, профессионалу необходимо иметь состоятельную концепцию. Я думаю, что необходим набор согласованных между собой принципов, которые при этом не навязывают единственного объяснения, почему люди делают то, что они делают, или как им улучшить свое состояние. Нужно иметь много версий. В каждой из них есть своя доля правды. Для разных клиентов оказываются полезными разные доли. Не думаю, что мои убеждения по этому поводу сильно отличаются от общепринятых сегодня. Кажется, последние исследования показали, что большинство (порядка 2/3) терапевтов работают в мультимодальном, эклектичном подходе. В связи с этим возникает вопрос, является ли эклектичный подход внутренне согласованным с теоретической точки зрения. Думаю, такое возможно, и именно этого я пытаюсь достичь в подходе Self-relations.
Теперь о том, как бы я ответил на критику клинических психологов. Я считаю, что клиническая психология внесла существенный вклад в психотерапию. В особенности в понимание того, как люди пытаются обезопасить свой так называемый нежный мягкий центр: как и что их травмирует, как они стараются защититься от этого и выстраивают всю свою жизнь так, чтобы обезопасить свою рану, и как в результате всё их понимание себя, их идентичность оказывается связанной с проблемой. В то же время величайший ресурс психотерапевтов – придерживаться той позиции, что человек гораздо больше, чем его патология, и транслировать эту точку зрения клиенту. Поэтому эффективная психотерапия должна строиться на человечности и целостном понимании личности, а не концентрироваться на одном аспекте его жизни. И здесь я бы подчеркнул, что язык клинической диагностики сильно отличается от языка поиска решений, на чем делает акцент в своих работах Стив Де Шейзер. Специалисты, изучавшие психопатологию, начиная с Фрейда, создали язык для описания развития проблем, но они не смогли создать столь же эффективный язык для формулировки решений и путей выхода из создавшихся затруднений. Поэтому клинический подход необходимо дополнить чем-то еще.
Другая точка зрения в высшей степени лицемерна и/или наивна. Ее приверженцы, если я правильно их понимаю, заявляют, что в психотерапевтическом диалоге можно быть беспристрастным. Я критикую нарративный подход за то, что он похож на коммунистическое мировоззрение: оно не плохо и имеет свою область применения, но это только часть правды. Коммунисты делают упор на общинном или коллективном, или социальном аспекте жизненного опыта. В своих последних работах Кен Вибер предлагает интересную модель: любой опыт можно одновременно рассматривать в четырех квадрантах или перспективах. Первый квадрант – внутренняя индивидуальная перспектива, которую подчеркивает клинический подход. Следующая перспектива – внешняя индивидуальная, на которой сфокусировался бихевиоризм. Третий квадрант – внутренняя коллективная перспектива, которая относится к коллективному бессознательному, описанному Юнгом, к культуре и т.п. Четвертый квадрант – внешняя коллективная перспектива, коммунизм подчеркивает именно ее и обесценивает или отрицает при этом внутренний мир. Я считаю, это весьма опасно. У всех есть свои стереотипы и предубеждения. Хочется надеяться, что каждый сможет осознать, что он предвзят, откроет свое сердце и воодушевит других на понимание своих стереотипов.
ЧХ: Кажется, вы только что деконструировали деконструкцию.
СГ: Меня беспокоит, что деконструкция вобрала в себя две опасные тенденции: цинизм нашего поколения и коммерциализацию, на которой основана вся американская жизнь. По сути коммерциализация настолько сильно вовлекает вас в то, что Джеймс Джойс назвал кинетическим искусством (очень быстрым, движущимся образом, который постоянно меняется), что вы не можете сквозь него ощутить свой внутренний мир или пробиться к любому другому тихому миру. Это сконструированный мир. От тех, кто занимается деконструкцией возникает такое же ощущение: все, что они знают – это сконструированный мир. Опять-таки я считаю, что данный подход внес свой вклад в психотерапию, но есть части жизни, которые не сконструированы словами и мыслями людей. И это еще одна доля правды.
ЧХ: Мне импонирует ваш взгляд, что в каждой из этих позиций есть что-то полезное. Не нужно с ними спорить, нужно увидеть их в более широкой перспективе. Похоже, у подхода Self-relations есть всеобъемлющее системное качество: не заменять собой другие модели, а ввести структуру, в которой другие точки зрения становятся понятны.
СГ: Я думаю, это один из величайших вопросов нашего времени: как мы относимся к различиям.
ЧХ: По большей части различия вызывают жестокость.
СГ: Именно, и она все время нарастает. С одной стороны, у нас огромное количество разных возможностей, истин, культур, способов познания и бытия. И признание этого многообразия – одно из достижений постмодернизма. В Self-relations мы считаем, что есть три основных варианта. Можно скатиться в фундаментализм, когда есть только две точки зрения: моя и неправильная, и это рецепт жестокости и насилия, поскольку здесь заложено полное искоренение инакомыслия. Фундаментализм может появиться в любом подходе, в том числе в психотерапевтическом. Любой, кто говорит, что моя теория, мой подход единственно правильные, встает на путь насилия фундаментализма. Вторая позиция – игнорирование различий или коммерциализация, потребительство, в котором нет возможности увидеть какие-либо различия. Третья позиция – то, что я бы назвал любовью, или навыком любви, или практикой любви, хотя это слово очень затерто и употребляется неверно. Но оно действительно связано со зрелым навыком спокойно видеть различия и позволять проявляться тому Я, которое способно объединять различия. И если мы как психотерапевты и целители не можем сделать этого в своей среде, то нам будет сложно способствовать тому, чтобы бóльшие сообщества перешли к ненасильственному подходу к различиям.
ЧХ: Нам вдвойне это важно в связи с нашим теоретическими и клиническими разногласиями. Похоже, что фундаментализм слишком жестко держится за свои позиции, а потребительство – это отсутствие четкой позиции, просто онемение и непостоянство.
СГ: Мы называет это принципом Эррола Флинна. Когда великого киноактера спрашивали: «Как вы держите меч?», — он отвечал, что, держа меч, всегда представлял себе, что держит птицу. Если держать слишком крепко, – птица умрет, если слишком слабо – она улетит. Базовая идея относительности – не слишком сильно, не слишком слабо. Представление о том, как вы относитесь, какое качество внимания приводит к ненасильственному взаимодействию, действительно в высшей степени важно для психотерапии Self-relations. Стоит обратить особое внимание на то, что почти все западные подходы богаты на теории, но лишь в некоторых из них есть практические методики. Поэтому в данном подходе подчеркивается, что практика не менее, а может быть, и более, важна, чем теория. И когда вы говорите о практике в области искусства или воспитания детей, или психотерапии, действительно важно то, как быть вместе с другим человеком, присутствовать рядом с ним так, чтобы не только дать место его реальности, но и найти точки соприкосновения с ней.
ЧХ: Мне становится все важнее и интереснее качество отношений в психотерапии, и все меньшее значение я придаю техникам и методикам. Мне интересно, какой баланс этих двух составляющих психотерапии вы определили для себя? Вы обучаете клиентов конкретным техникам, например, трем точкам внимания, чтобы помочь им по-другому воспринимать различия?
СГ: Я думаю, что одна из самых серьезных ловушек для психотерапевтов – это заблуждение, что исцеление исходит от нас. Но, кстати сказать, оно исходит и не от клиента. Оно исходит от самой жизни. У жизни есть исцеляющий принцип. Это стремление помочь человеку. Жизнь живая, и она стремится помочь человеку развиваться и расти. Поэтому, во-первых, психотерапевт должен быть сам способен открыться этому, почувствовать и ощутить это. Затем важно помочь человеку заметить это в своем опыте. И это навык. Навык, который необходимо освоить. Я думаю, признавая, что исцеление исходит от самой жизни, а не от психотерапевта, мы также признаем, что оно достигается за счет развития чувствительности и навыков центрирования, которые позволяют стабилизировать внимание и слышать течение жизни в человеке. У психотерапевта должен быть такой опыт. Существует огромное множество разных традиций. И это практики, а не догмы. Это как: «На, попробуй вот это». Как и в обучении художников, мастерство здесь состоит в том, чтобы слушать, принимать и выражать движение жизни сквозь нас. Но, естественно, это не так просто. То есть второй профессиональный навык – это уметь почувствовать, где в человеке заблокировано течение жизни. Тут нужны не только практики, но и конкретные методики психотерапии, чтобы помочь клиенту это изменить. Модель ДПДГ (десенсибилизация и переработка движением глаз) – один из возможных подходов. Общее у ДПДГ, медитации и гипноза – это понимание, что жизнь течет сквозь нас, и надо надеяться, что мы сможем просто позволить этому происходить, будучи внимательными и отзывчивыми к движению жизни. Также ДПДГ подчеркивает, что некоторые события могут быть настолько всепоглощающими и травматизирующими, что нервная система не справляется с их переработкой. В ДПДГ считается, что чтобы жизнь превратилась в обучающий опыт, она должна пройти обработку на нескольких уровнях нервной системы.
В любой точке этот процесс может прерваться, заблокироваться. И затем он просто застывает до момента, пока человек не расслабится. И тогда процесс переработки запускается снова (из-за чего у человека может возникнуть страх расслабления). Или до момента, пока не появляются некоторые признаки изначальной ситуации. Таким образом, у психотерапевта должны быть навыки, чтобы помочь человеку справиться с переработкой своего опыта. Я ищу то место, где человек заблокирован, смотрю, что там происходит и как я могу помочь жизни восстановить свое течение. С одной стороны, ты понимаешь, что служишь жизни, пытаясь своей скромной персоной почувствовать и поддержать принцип исцеления. С другой стороны, ты знаешь, что есть конкретные методики, которые помогают в этом процессе.
ЧХ: Вы можете поделиться, о каких конкретно методиках речь?
СГ: Да. Они выбраны исходя из моего восприятия и моей подготовки. Полагаю, это неизбежно и здорово, что у разных терапевтов разные методики работы. Я использую гипноз, ДПДГ, медитацию, часто использую подход Self-relations, направленный на то, что мы называем поддержкой энергии «fressen», присутствующей в теле.
ЧХ: Fressen?
СГ: Есть два немецких слова, обозначающих употребление пищи. Fressen значит «есть как животное», essen – «есть как человек». Потрясающе, сколько времени уходит на то, чтобы сформировать у ребенка навыки питания по-человечески.
Обобщая, в Self-relations мы говорим, что энергия «fressen» — это все то, что в процессе воспитания было лишено человеческого присутствия. Это чувства, развивающиеся в вас, базовые процессы, такие как еда, это эмоциональные реакции. Рядом с некоторыми из них находиться неприятно, в присутствии других – просто невозможно. Спонтанность и невинность ребенка – это энергия «fressen». Чтобы ребенок стал настоящим человеком, ему нужно что-то еще: присутствие зрелого взрослого, который мог бы соприкоснуться с ребенком, увидеть его, благословить, поддержать, воспитать. Можно сказать, что пока энергия «fressen» не соприкоснется с человеческим присутствием, будет казаться, что она ничего не стоит в человеческом мире. Мы видим, что дети не знают, как назвать свой опыт, не знают, как к нему отнестись. Одна из задач взрослых, которые заботятся о ребенке, — помочь ему научиться позитивному отношению, принятию своего опыта. Это долгий процесс. Наверное, можно сказать, что обучение любому искусству – это обучение тому, как поддерживать конкретных духов, которые движутся внутри вас. Например, говорят, что персонажи рассказов приходят к писателю. И сначала писатель должен принять этих персонажей, побыть с ними, выразить их, прикоснуться к ним своим человеческим присутствием, так чтобы воплотить их в удобоваримую форму «essen» и создать хорошую историю.
Опять-таки, есть три возможных отношения к энергии «fressen». Первый вариант – контролировать ее, «выбить из нее всю дурь», так делают очень часто. Это фундаменталистский подход. Мы видим клиентов, которые пытаются использовать силу воли, стараются контролировать себя или других. С другой стороны, можно просто позволить ей проявляться на полную катушку, тогда она становится неконтролируемой и дикой, это тоже происходит часто. Мы наблюдаем, что в наши дни многие дети не получают должного воспитания. Или можно выбрать срединную позицию, которую можно назвать эффективным воспитанием: давать внимание и любовь так, чтобы форма проявления стала человеческой, при этом энергия «fressen» сохранилась бы и даже получила поощрение. С данной точки зрения можно сказать, что любой симптом, это энергия «fressen», которой не хватает человеческой формы. Это опыт, который не получил поддержки и воспитания. Когда так случается, появляется ощущение, что нигде в мире для него нет места. Как будто этот опыт ничего не стоит в человеческом мире. Как для человека, который испытывает или выражает его, так и для окружающих, в том числе для психотерапевтов. Как правило, от него стараются избавиться.
ЧХ: Занять насильственную фундаменталистскую позицию по отношению к нему.
СГ: Именно. Поэтому в Self-relations мы стараемся применять эриксоновский взгляд на мир, или взгляд, принятый в айкидо: как соприкоснуться с чем-то в себе или другом так, чтобы оно полностью тебя не захватило. Это часть того, что можно назвать зрелым чувством любви.
ЧХ: Я видел интервью со Скоттом Туровым. Он рассказывал, что когда пишет роман, всегда есть один герой, который хочет захватить власть. Похоже, что это его описание энергии «fressen».
СГ: Понятие «отношенческого Я» не содержит в себе частей, которые надо контролировать, подавлять. Наоборот, это интересный тип отношений между частями человеческой системы. Частями, одну из которых я называю «когнитивное Я», а другую – «телесное Я» (из него исходят чувства, архетипы, духи, предки и прочие интересные сущности). Я бы сказал, что суть творчества как традиционного искусства, так и искусства становления человека, — это определение взаимосвязи между двумя основополагающими разумами. Думаю, это один из навыков зрелого человека. В его освоении и состоит процесс взросления.
Прежде чем вернуться к вопросу о том, как я работаю с клиентами, я бы хотел сказать, что базовое убеждение заключается в том, что жизнь течет сквозь тебя и приносит тебе все, что нужно, чтобы ты стал человеком. Людям надо обучиться некоторым навыкам: как слышать это, как чувствовать это, как быть с этим, как позволить этому руководить собой и при этом придать ему некую форму. Это основное понимание психотерапии. Единственное? Конечно, нет. «Истинное»? Нет. Я совершенно спокойно воспринимаю, когда другие психотерапевты говорят: «Да нет, к этому надо относиться вот так». Я не считаю, что подход Self-relations все еще будет использоваться через 50 лет. А через 100 лет люди, наверное, будут думать: «Боже мой, какая чушь!» Но такова суть нашей работы: мы создаем временные формы ремесла. Или человеческие («essen») формы, чтобы воспитать ту энергию «fressen», которая исходит от самой жизни.
ЧХ: Да, вы точно являетесь образцом мирного, ненасильственного отношения к другим психотерапевтическим подходам, а также даете понимание того, как комфортно обсуждать эфемерную суть работы, которой мы все занимаемся.
СГ: Один из величайших сенсеев айкидо любит ходить во время занятия по залу и говорить ученикам: «Ты работаешь против себя». Думаю, мы работаем против себя, когда пускаемся в критику типа «моя модель лучше твоей модели». Я не для этого работаю.
ЧХ: Есть много способов, как использовать идеи поддержки и наставничества в психотерапии. В последние пару месяцев я стал с удивлением замечать, насколько спокойнее и умиротвореннее становятся клиенты, когда я использую образ родителя, успокаивающего ребенка, который испугался монстра, живущего под кроватью. Это настолько распространенный опыт, что почти все справляются успешно. Они моментально схватывают это ощущение: «Я знаю, что значит поддерживать и воспитывать одновременно». Похоже, это дает уверенность и ощущение своей способности удерживать дискомфортный опыт.
СГ: Полностью согласен. Действительно невероятно, что с того момента, когда человеку пришлось оставить свою душу, или перестать замечать мягкое место в самом центре себя, с момента, когда, если можно так сказать, его изгнали из райского сада в пустыню, он развил у себя невероятные навыки воспитания и поддержки других людей.
Одна из идей Self-relations – «понятие относительного Я». Один из примеров – повторное или иногда первичное соединение когнитивного, или компетентного Я человека с так называемым проблемным или отвергнутым Я. Как сказано выше, традиционная психотерапия сфокусирована на патологии, ограничениях или проблемах. Думаю, это очень важно. Это пораненность человека, или регрессивное Я. В Self-relations считается, что эти части личности кажутся неценными именно потому, что они не поддержаны человеческим присутствием. И давайте спросим себя, кто лучше всего мог бы их поддержать? Для взрослого человека лучшая поддержка – он сам. Молодым подходам, которые ставят под сомнение сфокусированность на патологии, — психотерапии, ориентированной на решение, эриксоновскому подходу, нарративному подходу – действительно удалось обратить внимание на компетентные, полные ресурсов аспекты человеческой жизни. В Self-relations мы стремимся объединить эти два аспекта человека на уровне ощущений, опыта. На первый взгляд кажется, что они взаимоисключающие. Большую часть времени человек находится вне своего проблемного Я. Он с большим или меньшим успехом занимается делами, все хорошо, он в нормальном состоянии. Когда появляется проблема, человек переживает совсем другой опыт. Когда появляется проблема, его компетентое Я как будто исчезает. А когда оно появляется снова, то человек не принимает свою раненую часть. С помощью поддержки мы используем идею, зародившуюся в гипнотерапии, что «есть два тебя», и утверждаем, что в каждом человеке существуют отношения между двумя очень разными способами бытия.
Один из основных способов взаимодействия когнитивного или компетентного Я с телесным Я – поддержка. Часто у человека есть этот навык, но он не применяет его к себе.
ЧХ: Что получат те, кто придут к вам на семинар?
СГ: На семинаре обычно можно выделить несколько разных уровней. Как говорят буддисты, чтобы сформировать какую-то сущность в мире, например, любовь, вам потребуются как минимум два ингредиента. Вам нужна осознанность Будды, пробудившееся Я, которое есть в каждом человеке в самом его центре. Поэтому в работе мы стараемся прикоснуться к этому нежному месту, чтобы человек осознал, что там находится его непатологический центр бытия. Обычно для этого необходима дхарма, то есть описание того, как все устроено. Дхарм много, необходима та, в которой есть внутренняя согласованность и последовательность. Поэтому на семинаре я рассказываю о принципах формирования опыта, о том, как развиваются проблемы и о путях их решения. На другом, более конкретном, уровне требуются этика и практика для создания ощущения пробуждения, а также психотерапевтические методы, с помощью которых можно выявить, где человек застрял, в чем он заблокировался, и помочь ему разблокироваться. Это три взаимосвязанных уровня: этика отношений, практика отношений и психотерапевтическое воздействие. Наконец, буддисты подчеркивают: для того, чтобы это работало, вам нужна сангха, или сообщество людей, которые поддерживают друг друга в обучении. Надеюсь, что семинар позволит психотерапевтам, уставшим от своей работы , например, в системе здравоохранения, найти убежище на время бури и снова соединиться с тем основным, ради чего они на самом деле пришли в профессию. Вы хотите записаться?
ЧХ: Да, скорее всего, я приду. Стив, большое спасибо за интервью. До встречи в марте.
СГ: До встречи!
Оригинал интервью здесь. Перевод Анастасии Макеенко: pomosch-psihologa.ru/прикасаясь-к-нежному-центру/